Я вам расскажу немного про моего Папу.
Он конечно тоже, как и моя бабушка ( его мама), про которую вы уже все знаете, заслуживает целой книги, но пока я представляю на ваш суд небольшой очерк.
Мой папа родился в 1940 году, и был третьим и последним сыном в семье. Так что войну он застал в несознательном возрасте. Хотя немцев он видел, так как Украина была оккупирована, и в селе под Черкассами, где они жили с родителями, стоял немецкий гарнизон. И даже в нашей хате жил немецкий офицер.
С этой хатой тоже произошла интересная история. Хата была новая, построенная прямо перед войной. И вот, когда немцы отступали и уходили из села, то этот офицер на просьбу бабушки не палить хату сказал, что они этим не занимаются. А занимается этим СС, которые идут после них. Но он решил посодействовать и написал по-немецки на дверях месседж, как сейчас бы сказали, ССовцам. Типа – люди нормальные живут, хату не палите. И подпись. Майор Филипп Лам.
И вот эти регулярные части ушли и через несколько дней пришли ССовцы и начали палить село. Бабушка рассказывала, что она показала их начальнику надпись на дверях, но он ответил в том духе, что мы немцы любим порядок, и у нас приказ. Палить всем. Значит исключений делать не будем. Вот поэтому, наверное, в Германии почти нет коррупции, потому что порешать с ними не получается. И хату они спалили.
Хотя перед этим бабушка побежала в лес, где прятались сельские мужики, и сказала им, что ССовцев всего 10 человек и можно их перебить, но мужики не прониклись.
Среднего сына угнали в Германию, ему было 16. И в апреле 45-го на обратном пути домой КА его мобилизовала, а через неделю в Польше он погиб.
Ну вот. Война закончилась. Но в этом селе они решили не строиться по второму разу и переехали в Черкассы. Там давали всем маленькие участки в 6 соток, и там они сначала выкопали землянку, а затем, со временем, построили и дом. Из глины и дерева. Уже в 70-х обложили его кирпичом. Кстати, очень им повезло, что они приняли решение не оставаться в селе. Ибо Хрущев в 60-х те села затопил, и получилось на их месте прекрасное Кременчугское водохранилище или в народе – Черкасское море.
Отец их был очень физически сильным, и он пошел работать грузчиком в порт, а мать – в военную часть.
Вот детство моего отца было интересным. Послевоенный город, разруха. Подбитый танк в переулке, в котором жил пацан, у которого погибли родители. И которому потом люком этого танка отбило пальцы наполовину. Сплошной бандитизм. Да еще и при этом – самый бандитский район города. Кто знает Черкассы, тому слово Казбет сразу о многом скажет. Блатота и босота в этом районе поголовная. И в школе, и в классе – соответственно. Из класса сели, наверное, процентов 70-80 пацанов. И его старший брат – тоже. А один одноклассник стал даже большим криминальным авторитетом. Естественно – карты (в статье про карты – это об этом), кошельки, финки – весь полный набор. Отец был такой же, как все. Но немного не такой. Он хорошо учился. На “отлично”. И он очень много читал. Особенно про разные приключения, типа Фенимора Купера, Островы сокровищ всякие, Жюли Верны и т. д. Но больше всего он любил читать про море. Дети капитана Гранта и весь этот стафф. Он бредил морем, он мечтал стать моряком. А еще он был отличный рассказчик. И вот по вечерам, на бревнах после “дела” они сидели, курили и он пересказывал своим пацанам все эти книги. Они это очень любили. Ведь все равно это были дети. Он открывал им совсем другой мир. Где нет голода, холода, войны. А есть приключения, романтика, дружба и любовь. Они его, кстати, очень сильно за это уважали. Это был не дешевый авторитет.
Для них это был какой-то немыслимый талант.
Еще он закончил курсы игры на шестиструнной гитаре. И, имея хороший слух и голос, открыл в себе еще и этот талант. А это было очень круто среди пацанов.
Вот так он закончил школу. В тюрьму он не сел. Его мать, видя, что он способный к учебе, сказала ему, что других вариантов, кроме как продолжать учиться – нет. Она готова работать хоть на 3-х работах, но лишь бы он выучился и выбился в люди. И он поехал в Киев, где поступил в техникум. Не помню причину, по которой он не пошел в мореходку. В техникуме он учился хорошо, жил в общежитии и очень приобщился к спорту. Спорт занимал и занял огромное место в его жизни. И они шли вместе бок о бок до самого конца. Он играл за техникум во все игровые виды спорта. Потом он увлекся легкой атлетикой.
Он закончил техникум с отличием и поступил в Киевский институт легкой промышленности, который тоже закончил через 4 года. В институте он продолжал заниматься спортом. Выступал за все институтские команды. И там же он познакомился со своей будущей женой. Институт он тоже закончил хорошо, получил диплом инженера-конструктора и со своей теперь уже женой они вернулись в Черкассы. Оба пошли по распределению на Завод химволокна, где оба и проработали по 30 с лишним лет до самой пенсии.
Он не был очень амбициозен в плане карьеры. Он работал начальником конструкторского отдела. Работу свою он знал досконально, он ее любил. Его очень ценили и уважали, как прекрасного конструктора. С коллегами он был открыт и честен. И за это его тоже все уважали.
(Как-то сухо рассказ получается, извините)
Он выступал за все спортивные сборные завода. А также он увлекся новым видом спорта. Сначала спортивным ориентированием. А позже таким экзотическим видом спорта, как Охота на лис. Лисы эти, конечно, не настоящие, а с радиопередатчиком. Кому интересно – погуглите. В Черкассах был один из сильнейших центров в СССР. И отец добился очень больших успехов в этом виде спорта. Выполнил норму Мастера спорта. Он выигрывал чемпионаты СССР, а на закате своей спортивной карьеры, на чемпионате Европы в Хорватии он стал и чемпионом Европы.
Родители получили комнату в семейном общежитии, где мы и жили вчетвером на 18-ти квадратных метрах все мое детство. Но опять и здесь был его величество Спорт. Нам очень повезло, что прямо во дворе дома была хоккейная коробка. И круглогодичный нон-стоп: зимой – хоккей, а летом – футбол. Вся пацанва пропадала на площадке целыми днями, и мой отец с ними всегда, как Вождь краснокожих. Он заливал каток зимой, он расчертил теннисную и волейбольные площадки и т. д. Он научил пацанов всем возможным видам спорта, он их увлек этим, он привил им интерес и любовь к спорту. Многих это опять уберегло от тюрьмы. История повторялась, но уже в новом поколении. Пацаны его боготворили. И все в доме привыкли к традиционному вечернему крику с площадки в наше окно на 4-м этаже: “Дядя Вася, вы выйдете?”.
Местные мужики, все заводские, вначале пытались его подкалывать. Типа: “Да что ты с пацанами постоянно? Давай с нами”. А у них каждый вечер после работы проходил очень разнообразно – домино и самогон.
Но папа такие приколы быстро пресек. И вообще мне нравилось очень, как иногда , например, на море или в городе, он ставил хамов на место. Его Казбетовское детство дало ему навыки к такого рода вещам на всю жизнь. А я в этих ситуациях всегда очень им гордился.
Через несколько лет после того, как я уехал в Канаду, они с матерью приезжали к нам гости. Он был поражен многими вещами. Всем – как устроен быт и жизнь там. И он сказал такую фразу:
Когда у нас в Украине люди будут стоять на красный свет и не переходить дорогу, даже если нет ни одного автомобиля, тогда мы, возможно, будем жить как они.
Очень поразил его Ниагарский водопад. Он стоял и смотрел с восхищением и очарованный его мощью несколько часов. И произнес смешную фразу: “Вот здесь я хотел бы умереть”.
Ну и хоккей конечно. Как же без него?
Это – отдельная история! Он сам играл, и конечно он болел всю жизнь. Но я хочу, чтобы вы представили его моральное потрясение. Немного издалека.
Молодежи трудно будет представить. Это был СССР. Холодная война. Запад – коварный враг и всё такое. Поехать туда никто не мог и даже не мечтал. При Союзе вы могли поехать максимум в Болгарию или Чехию. И то это было, как побывать в сказке. А когда на НГ сборная ехала в Североамериканское турне, то это было мега-событие для гурманов. И те, кто помнят, те поймут какое чувство мы все испытывали, когда с экранов слышали неподражаемый голос Николая Озерова и его традиционное: “Дорогие друзья, мы ведем наш репортаж из Торонто, из легендарного Мэйпл Лифс Гарден!.. Или из Нью- Йорка, из Мэдисон Сквер Гарден!”. Это было, как другая планета. Яркие люди, музыкальные паузы, фантастические профи, незабываемые игры. Так вот, если бы тогда кто-то сказал отцу, что когда-нибудь он попадет на матч НХЛ, он бы долго смеялся. Это, как вам сейчас сказать, что через 20 лет вы попадете на Марс. Поэтому, конечно, я повел его на хоккей. Хотя команда уже переехала в новый ультрасовременный Эйр Канада Центр, но это нужно было видеть. Играли наши с Детройтом. Отец был возбужден, как ребенок. Он смотрел на все это великолепие, на это шоу. Он только улыбался неестественно, потом достал блокнот, стал записывать составы. Я думаю, что это были лучшие минуты в его жизни. И я очень рад, что смог их ему подарить.
Потому что я чувствую себя сейчас в большом долгу перед ним. Я его, конечно, любил, но совсем не так, как нужно было. Я никогда не разговаривал с ним по душам, не просил совета. Я не был с ним близок. Недавно я смотрел его бумаги и дневники.
Это тяжело. Осознать, что совсем не знал близкого тебе человека.
Внешне он был всегда немного строг. Но оказывается, что под этой маской жила большая душа. Он был очень добрым. И немного романтиком. И даже писал стихи.
Если бы он был жив сейчас, я бы пригласил его в ресторан. И мы бы говорили обо всем, как два старых друга. На равных. Без секретов. Долго. И смеялись бы. И мечтали.
А, когда мы вышли бы из ресторана и пошли бы домой, то я обязательно сказал бы ему: “Папа, спасибо за прекрасный вечер. Я тебя люблю”.
